Общественные у семейные отношения у эвенов |
Этнография - Народы Сибири |
Общественные у семейные отношения у эвенов Еще в начале XX в. эвены сохраняли пережитки патриархально-родовой организации. Они разделялись на экзогамные патрилинеиные роды. Отдельные роды были часто рассеяны на громадных пространствах. Некоторые эвенские роды вели свое происхождение от коряков и юкагиров. Таковы, например, род Чагачибаирах (первый Гижигин- ский), ведший свое происхождение от коряков, род Дудки, связанный с юкагирами, и т. д. В основу официального администратдвно-родового устройства эвенов в период царизма были положены их кровные роды, которые у них нашли русиче в XVII в. Ввиду их разбросанности на очень большой территории, эти роды дробились, и части их получали поэтому дополнительно к родовому названию еще порядковые номера. Так, по официальным документам числилось десять Уяганских, семь Долганских, несколько Делянских родов и т. д. Некоторые роды не получили официального наименования и входили в тот или другой из административных «родов». Таков, например, род Дойдал на Охотском побережье. Во главе административного рода прежде стоял выборный староста, представитель «рода» перед русской администрацией, обычно из зажиточных эвенов. На нем лежали следующие обязанности: сбор ясака, получение из казны пороха, его храпение и распределение среди членов рода, исполнение судебных функций, в том числе рассмотрение различных нарушений обычного права. Помощником старосты был «капрал», осуществлявший управление в территориально разобщенной частп «рода». Родовые связи среди некоторых групп эвенов (например, среди эвенов, выходящих для рыболовства к устьям рек Охотского побережья) к началу XX в. были утрачены. В совместно кочующие группы и стойбища входили эвены из разных родов. Уже по данным XVII в. можно констатировать у эвенов далеко зашедшее разложение кровного рода и, в частности, значительную имущественную дифференциацию внутри рода. Социальная дифференциация нашла свое отражение в соответственных терминах эвенского языка: кэлмэнчи бай— «хозяин» («человек, имеющий много работников»); кэлъмэ — «батрак», «работник»; бууч,джогри — «бедняк», «неимущий». В основе социально имущественного расслоения лежало владение оленями. В конце XIX в. были хозяйства, владевшие стадами свыше 5000 оленей и имевшие несколько десятков работников. В предшествовавший коллективизации период в группе эвенов из 202 хозяйств, тяготевших к Наяханскому району Охотского побережья, 13% хозяйств владело тремя четвертями всего поголовья оленей. Вместе с крупным оленеводом кочевали его работники и группы малооленных хозяйств, не имевшие возможности кочевать самостоятельно. Обычным явлением была скрытая форма эксплуатации под видом помощи неимущим родственникам -и сородичам или просто неимущим соседям, независимо от их родовой принадлежности. Наряду с производственной уже давно была развита также и торговая эксплуатация. Крупный оленевод закупал товары на ярмарках, происходивших ежегодно в определенных местах скопления кочевых эвенов, или покупал их в факториях на побережье. Затем он сбывал эти товары в обмен на пушнину тем соплеменникам, которые не имели возможности из-за недостатка транспортных оленей самостоятельно покупать нужные товары. Зависимые от богача группы эвенов нередко называли по его фамилии: «Зыбинский род», «Валтухиновы люди», «Хабаровы люди». Кроме этого типа вынужденного объединения трудовых хозяйств вокруг крупного оленевода, объединения, сопровождавшегося эксплуатацией зависимых эвенов, существовал, особенно у эвенов с небольшим радиусом кочевок, другой тип объединения, уходящий своим корнями в первобытно-общинный строй. Это были группы хозяйств, объединенных общим районом кочевых и рыболовческих угодий, совместным выпасом своих небольших оленных стад и совместным ловом рыбы. В такой кочевой группе отдельные семьи обычно поочередно пасли стадо оленей; летом часть семейств оставалась при оленях, другая занималась заготовкой юколы, которая распределялась между всеми, в том числе и между пастухами. До самого последнего времени среди эвенов можно было наблюдать древний общетунгусский обычай нимат, вытекающий из первобытно-об- щинного способа распределения. Этот обычай заключался в том, что охотник, убивший какое-нибудь мясное животное, обязан был отдать его своим соседям по стойбищу. Обычай нимата распространялся также на морского зверя и птицу, а с некоторыми ограничениями и на пушного зверя, несмотря на то, что пушнина уже несколько веков имела товарное значение и, более того, служила денежной единицей. Если двое эвенов охотились вместе, то пушной зверь, даже самый ценный, отдавался охотником, убившим зверя, товарищу (причем не обязательно сородичу). Обычай нимат распространялся и на иноплеменников. На несоблюдение нимата раньше даже жаловались старосте, который имел право налагать за это взыскание. Семья эвенов в том виде, в каком мы знаем ее по материалам XVIII, XIX и начала XX вв., была семьей патриархальной, однако лица, наблюдавшие семейные отношения у эвенов, отмечали сравнительна независимое положение женщины в семье. Сыновья до раздела с отцом, т. е. до женитьбы, были в полной зависимости от него; они обязаны были, например, сдавать отцу всю добытую ими пушнину. За невесту уплачивали калым — тори. До начала XX в. отмечались единичные случаи многоженства. В отдельных случаях имели место неравные по возрасту браки: малолетнему сыну «покупали» взрослую жену. Известны случаи помолвки малолетних. Браки заключались через сватов. У камчатских эвенов отмечен обычай, по которому родители невесты и сама она выражали согласие на брак принятием от сватов раскуренной трубки,переходившей от отца к матери и, наконец, к невесте. Взять девушку из состоятельной семьи мог только такой же состоятельный жених. Стоимость калыма превосходила часто в 2—3 раза приданое. После уплаты калыма родители и другие родственники невесты привозили ее с приданым к родителям жениха. Невеста три раза объезжала по солнцу вокруг чума, и затем родители вручалй ее жениху. После этого обряда невеста входила в чум, где уже был повешен новый полог для молодых (первое время молодожены обычно жили у родителей мужа). Невеста вынимала свой котел и варила мясо убитого оленя. Приданое развешивали вне чума для обозрения. При рождении ребенка ему выделяли в стаде определенное количество оленей. Весь приплод от этих оленей считался личной собственностью подрастающего ребенка. При выходе девушки замуж она получала в приданое стадо, образовавшееся от размножения этих оленей. |