Этнографический блог о народах и странах мира их истории и культуре

Быт русских крестьян в Сибири

Подавляющее большинство русского населения Сибири составляло крестьянство, жившее в сельских местностях; городского населения по Данным 1897 г., насчитывалось менее 10%.

Преобладающим занятием русских крестьян было земледелие. Быт русского крестьянства имел в Сибири некоторые специфические черты. В нем сказывалось, конечно, и влияние клас­сового различия в крестьянской среде, характерного для послереформенного периода. В дореформенный период крестьянство в Сибири было сравнительно однородным. Несмотря на то, что большая часть сибирского русского крестьянства (за исключением крестьян, при­писанных к казенным заводам)' не знала крепостного права, она подвергалась эксплуатации и угнетению со стороны правящих классов в других формах: различные натуральные и денежные подати, повинности и т. д. Крестьяне подвергались также и тор­гово-ростовщической эксплуатации. С развитием капиталистических отношений в сельском хозяйстве Сибири сибирское крестьянство дифференцировалось. Из его среды выделилось, с одной стороны, кула­чество, с другой — сельскохозяйственный пролетариат, батрачество. Кулацкая часть крестьянства вела торговое земледелие и скотоводство при помощи наемного батрацкого труда, нередко держала в своих руках ямщину, всю сельскую торговлю, скупая сельскохозяйственную продук­цию и продукцию промыслов: пушнину, рыбу, орех и т. д. Так, например, сильная кулацкая прослойка из ссыльных скопцов в селениях Якутской области являлась крупным скупщиком хлеба, который доставлялся на якутский рынок. Среди этих кулаков были владельцы больших мельниц, в крупных хозяйствах которых использовался труд батраков якутов, эвен­ков и русских. Большую часть сибирского старожильческого крестьянства составляли середняки. Процесс капиталистического расслоения сибирской деревни в свое время привлек внимание В. И. Ленина при написании им знаменитого исследования «Развитие капитализма в России». В. И. Ле­нин обратил внимание на специфику капиталистического развития в си­бирской деревне, отличавшую этот процесс от аналогичного процесса в европейской части России. В. И. Ленин установил, что отношения аренды и сдачи земли, возникшие в процессе развития капиталистических отношений в русской деревне и приводившие к концентрации; земельной собственности у кулацкой верхушки, для сибирской деревни не были характерны. «Дело в том, — указывал В. И. Ленин, — что в Сибири нет именно тех условий, которые создали это правило, нет обязательного и „уравнительного“ надела, нет сложившейся частной собственности на землю. Зажиточный крестьянин не покупает и не арендует земли, а за­хватывает ее (так было, по крайней мере, до сих пор); сдача-аренда земли носит скорее характер соседских обменов, и потому групповые дан­ные об аренде и сдаче не показывают никакой законосообразности».1 В сибирских условиях не было и того малоземелья, которое являлось бичом для трудящегося крестьянства в европейской части России. В Сибири, напротив, было много земли, но земля эта была целинная, и об­работать ее было не так-то просто. Для этого нужно было иметь доста­точно тягловой силы и земледельческих орудий. Поэтому данные о капи­талистическом расслоении сибирской деревни наиболее ярко выступали в зависимости от обеспечения крестьянина рабочими лошадьми.

В.  И. Ленин приводит следующие данные о классовом расслоении сибирской деревни (по 4 округам б. Енисейской губернии): «У 39.4% дворов низших групп (безлошадных, с 1 и 2 лошадьми), при 24% насе­ления, лишь 6.2% всей запашки и 7.1% всего скота, тогда как у 36.4% дворов с 5 и более лошадей, при 51.2% населения, — 73% запашки я 74.5% всего скота. Последние группы (5—9, 10 и более лошадей) при 15—36 дес. запашки на 1 двор, прибегают в широких размерах к наемному труду (30—70% хозяйств с наемными рабочими), тогда как три низшие группы, при 0—0.2—3—5 дес. запашки на 1 двор, отпускают рабочих (20—35—59% хозяйств)».2 Здесь ясно выступает, с одной стороны, прямая связь размера запашки с обеспеченностью хозяйства рабочими ло­шадьми, а с другой стороны, возможность обеспеченного хозяйства при­менять наемный труд. Чем зажиточное было хозяйство, чем больше у него было лошадей, а в связи с этим и размеры запашки, тем более оно при­бегало к использованию наемного труда малообеспеченных крестьян. Следует отметить, что большие резервы рабочей силы для развития за­житочного и кулацкого хозяйства Сибири представляли собой крестьяне- переселенцы из европейской части России. По этому поводу В. И. Ленин заметил: «Весьма интересно наблюдать, что отношения зажиточного си­биряка к поселенцу (а в этих отношениях вряд ли бы и самый ярый народ­ник решился искать пресловутой общинности!) — в сущности совершенно тождественны с отношениями наших зажиточных общинников к их без­лошадным и однолошадным „собратам"». Усиление переселенческого движения в Сибири в 1880-х годах обострило капиталистическое расслое­ние крестьянства. В. И. Ленин писал: «Известно, что переселяются главным образом крестьяне из губерний земледельческих (из промышлен­ных эмиграция совершенно ничтожна) и притом именно из густонаселен­ных центральных губерний, в которых всего более развиты отработки (задерживающие разложение крестьянства). Это во 1-х. А во 2-х, из районов выселения идет главным образом крестьянство среднего до­статка, а на родине остаются главным образом крайние группы крестьянства. Таким образом переселения усиливают разложение кре­стьянства на местах выхода и переносят элементы разложения на места вселения (батрачество новоселов в Сибири в первый период их новой жизни)».

Условия жизни крестьянского населения Сибири, как уже было от­мечено, значительно отличались от жизни русских крестьян центральной части России. В Сибири все-таки не проявился с такой силой гнет крепост­ного права, а в пореформенный период феодально-крепостнические пере­житки не были так сильны, как в центральных губерниях. Община здесь не ограничивала деятельность своих членов, не было, особенно перво­начально, и того малоземелья и тесноты, как в центре. Способ ведения хозяйства в Сибири также значительно отличался от хозяйствования в центральных губерниях, где до середины XIX в. господствовало трех­полье, а со второй половины XIX и до начала XX в. совершался пере­ход к многополью. В Сибири, при больших земельных просторах, приме­нялась залежная система. Земли заимщика (крестьянской семьи — двора) обрабатывались лишь в незначительной части, остальное находилось в залежи. После нескольких сборов урожая землю оставляли в залежи сроком до 15 лет.

В конце XIX—начале XX в. с увеличением населения и сокращением свободных земельных площадей преобладающим стало залежно-паровое хозяйство (сроки залежи все более сокращались и доходили до 1 года). Это пестрополье, характерное для Сибири, являлось; переходом к трехполью. Соотношение залежи и пара было очень разнообразно. В южной плодородной части Сибири почву восстанавливали залежью, к северу повышалось значение пара. В лесных местностях применялась также подсечная система (выжигание леса под пашню с периодическим запусканием ее под лес). Тенденция перехода к двуполью и трехполью, особенно на старых пашнях, выражена была повсеместно. Процесс вытес­нения залежно-парового хозяйства чисто паровым безнавозным или с на­возным удобрением более сильно проявился в направлении с запада на восток. В Восточной Сибири преобладало двуполье и трехполье, при­чем двуполье здесь местами (на Илиме) господствовало уже в XVII в.

Все чаще крестьяне-сибиряки прибегали к удобрению почвы навозом. Устойчивости в севооборотах не было, что, возможно, в значительной степени определялось сильным развитием заимочного землепользования, ибо заимочник-земледелец мало зависел от других односельчан, распо­ряжаясь в хозяйстве по своему усмотрению.

Основными культурами были: пшеница (озимая и яровая), рожь озимая и ярица, овес, ячмень; сеяли также просо, гречиху, горох и др. Развитие посевов пшеницы за счет сокращения ржи отмечалось еще на ранних этапах развития русского земледелия в Сибири (особенно в Запад­ной). В бывших Тобольской и Томской губерниях к началу XX в. пше­ница составляла 50% всех посевов зерновых. В Восточной Сибири, при систематическом росте посевов пшеницы, преобладающей культурой все же была рожь. В более северных районах земледелия большое значение имел ячмень. Из технических культур сеяли коноплю, меньше лен, которые шли преимущественно для удовлетворения собственных потреб­ностей; лишь местами коноплю сеяли для продажи. Известно было в Си­бири (Минусинский край) разведение свекловицы. Возделывание этой культуры возникло не без влияния переселенцев из южных русских губерний и украинцев.

Принесенные с севера или центральных губерний России пахотные орудия в Сибири быстро уступали место орудиям, более приспособленным к местным почвам. Обычная великорусская двухлемешная соха, назы­ваемая в Сибири рогамол, роголгоха или рукопашка, косуля и деревян­ная борона вытесняются другими орудиями: тяжелыми самодельными деревянными плугами, колесухой, бороной с железными зубьями. Коле- суха, или колесянка — переходный тип орудия от сохи к плугу с одним лемехом, с передком, поставленным на колеса. Употреблялись сохи с одним сошником, называемые сабаном. Распространен был в Сибири и настоящий сабан — деревянный плуг, называемый обычно нермяпкой, сходный с урало-поволжским типом плуга-сабана. Уже в XIX в. у зажи­точных крестьян появляются фабричные железные плуги, в начале XX в. они распространяются все более, особенно в хлебородных местах Сибири. В соху, косулю впрягали от 2 до 4 лошадей, в тяжелый плуг — от 5 до 8, в зависимости от почвы. Основным рабочим животным являлась лошадь: лишь местами впрягали волов, по украинскому обычаю. Русская запряжка с дугой и оглоблями или в гужи — основной вид запряжки в Сибири, но изредка применялась и украинская упряжка при помощи ярма и дышла. Уборка урожая — жатва хлебов — производилась преимущественно сер­пом; некоторые культуры (овес, ячмень) обычно косили косою (к которой прикрепляли деревянный «гребень»). Сжатый хлеб складывали для про­сушки в суслоны по 10 и более снопов. В литературе имеются упомина­ния о кладке снопов в крестцы.1 Из суслонов через две-три недели снопы хкладывали в клади — скирды, откуда их перевозили к гумну.

Молотили цепом и лошадьми, местами молотягой — деревянным валом с вколоченными в него деревянными зубьями (лошадь впрягалась при помощи оглобель), либо молотилкой с одноконным или двуконным при­водом. Веяли лопатой.

Во второй половине XIX в. у наиболее богатых крестьян по­явились машины: веялки, молотилки, жатки косилки, которые стали распространяться особенно после постройки железной дороги. Вла­дельцы машин за плату давали пользоваться ими более бедным одно­сельчанам. Молотьба, веяние производились на гумне, обнесенном из­городью, иногда это был навес, так называемая «клуня». Снопы предва­рительно подсушивали в овине. С введением машин молотили зерно боль­шей частью без подсушки. На Дальнем Востоке зерно подсушивали в русских печах уже обмолоченным.

Хлебосушилыш в Сибири представляли обычные русские срубныб овины с печыо — каменкой; есть указания, что такие овины были ямными (Иркутская губерния). Располагался овин у гумна. Были и риги. Суще­ствовали и такие виды хлебосушилок, как шиши — конические постройки из жердей, располагавшиеся над ямой, где разводили костер. Этими про­стейшими хлебосушильнями, наиболее дешевыми, пользовались бедней­шие крестьяне.1 При ночной молотьбе для освещения ставили очаги — небольшие деревянные срубы, набитые землей, на которой жгли дрова или смолу.

В Сибири получило развитие мукомольное дело. Для размола зерна повсюду имелись мельницы (ветряные, водяные). Во второй половине

XIX    в. появляются паровые вальцевые мельницы, принадлежавшие сель­ским кулакам, крупным промышленникам. Для обдирания крупы суще­ствовали толчеи. В небольшом количестве крупу драли дома, при помощи ступы и песта. Ручной жернов для размола муки употреблялся редко лишь для мелких домашних нужд.

Огородничество составляло особую отрасль земледелия. В огородах разводили огурцы, морковь, лук, редьку, репу, свеклу, капусту и брюкву («калегу»). Картофель распространяется в Сибири с 1840-х годов. Перво­начально его сажали в огородах, позже, особенно под влиянием новоселов, его начинают сажать и в поле. До настоящего времени в Сибири помнят ста­ринное название картофеля «яблочко», «яблочка». Для выращивания огур­цов и других овощей применялись парники. На Крайнем Севере кое-где также выращивали картофель, репу, лук. Со второй половины XIX в., особенно под влиянием переселенцев из южных губерний России и украин­цев, развивается бахчеводство — выращивались дыни, арбузы (в южных областях Западной Сибири, в Минусинском крае, южных областях Даль­него Востока). На огородах разводили табак (махорку, бакун) для соб­ственного потребления и лишь местами — на продажу. Значительные посевы табака были в южных уездах Енисейской губернии и на западе Сибири (здесь русские казачки прославились как хорошие табаководки).

Огородничество и бахчеводство имели повсеместно подсобное значе­ние в хозяйстве и промысловое вблизи городов, промышленных центров, золотопромышленных районов. Так, например, около городов Омска и Петропавловска (Западная Сибирь) были целые селения, занимавшиеся только огородничеством, бахчеводством и табаководством. Арбузы и дыни, а также табак вывозились далеко за пределы Западной Сибири. Пригород­ные селения Якутской области доставляли на рынок Якутска, помимо пшеницы, также овощи, арбузы и другие продукты бахчевого хо­зяйства.2

Садоводство было развито в южных уездах б. Тобольской губернии (яблони, вишни). Опыты садоводства производились в Минусинском крае  (китайские яблочки, груши), под Красноярском. На Дальнем Востоке имелись попытки выращивания вишни и других садовых культур. Лучше всего удавалось разведение садовых ягодных растений: малины, сморо­дины, крыжовника, клубники, земляники. Садоводством, как и бахче­водством, занимались большей частью новоселы.

Животноводство у земледельцев Сибири составляло необходимую, важную, но подсобную отрасль хозяйства; лишь в районах, где земледе­лие было ограничено климатическими условиями, животноводство имело ведущее значение в хозяйственной жизни. Техника и способы скотоводства были экстенсивными. Уход за скотом был поставлен гораздо хуже, чем в центральных губерниях. Количество рабочего и молочного скота было неодинаковым у различных групп в деревне. Разница в обеспеченности скотом наблюдалась и среди старожилов, но особенно резко она проявля­лась между старожильческим зажиточным крестьянством и новоселами. В селениях всегда были безлошадные и бескоровные хозяйства, большей частью у новоселов, которые иногда составляли 25% всех хозяйств. Были селения, в которых вовсе не было рогатого скота, а иногда и лошадей и большинство жителей батрачили в больших старожильческих хозяй­ствах.

Коневодство издавна было развито в Сибири. Лошадь являлась основ­ной тягловой силой в сельском хозяйстве и имела большое транспортное значение.

Волы, как указано выше, употреблялись сравнительно редко. В не­которых местах (в Забайкалье) с конца XIX в. начинают использовать в качестве рабочей силы верблюда.3

Русское коневодство сыграло значительную роль в деле улучшения местных пород лошадей. Путем организации коннозаводского дела, мети­зации с привезенными из европейской части животными (битюга, рысака и др.) создавались улучшенные местные породы. Заслуженной славой пользуется «томская» сильная рабочая лошадь; в ряде других мест Запад­ной и Восточной Сибири разводили улучшенные породы транспортных лошадей. Хорошими качествами обладали разнообразные местные породы степных, верховых лошадей: «минусинка», «алтайка», в наиболее южных районах Сибири — «монголка», на западе — «киргизская», на востоке — «забайкальская» (отличавшаяся быстроходностью). На Оби была создана особая разновидность «минусинки» — «нарымка», хотя и более мелкая, но не уступающая по силе и выносливости «минусинке». Все эти породы отличались выносливостью, приспособленностью к природным условиям Сибири.

Сибирские коровы известны большой выносливостью и неприхотли­востью, но в большинстве своем были малопродуктивны. Местные породы коров, например «маньчжурская», на Дальнем Востоке использовалась маньчжурами только на мясо, и лишь русские крестьяне стали доить их. Многие малопродуктивные местные породы скота были улучшены скрещиванием с различными ввозными породами: ярославской, холмогор­ской, голландской, симментальской и др. Хорошие результаты давала метизация местных пород с украинским скотом, пригнанным переселен­цами из Полтавской и Харьковской губерний.

Молочное направление животноводства развивалось особенно на за­паде Сибири, на востоке же преобладало мясное направление. Маслоде­лие на западе Сибири находилось в руках частных предпринимателей, применявших технические усовершенствования для приготовления масла— сепаратор и др., и имело товарное значение. В крестьянских хозяйствах масло сбивали преимущественно при помощи самодельных деревянных маслобоек.

Разведение мелкого рогатого скота везде составляло второстепенную отрасль животноводства. Лишь в немногих степных местах овцеводство приобретает большее значение, чем разведение крупного рогатого скота. Разводили главным образом овец монгольской, киргизской и русской пород. Последняя по качеству шерсти значительно превышала местные породы, и поэтому буряты — древние скотоводы — улучшали продуктив­ность своих овец путем скрещивания монгольской породы с русской.

Зимой скот содержался в стойлах: теплые хлевы устраивались обычно только для овец и телят. С апреля (с Егорьева дня) и до октября (до снега) скот выпускался на подножный корм. Из 7 месяцев пастбищного кормле­ния 2—242 месяца пастбищами служили утуги, луга, пары, после уборки хлеба — жниво. Остальное же время скот пасся на выгоне — поскотине, менее богатой кормом.

Улучшали пастбища сибирские крестьяне тем, что удобряли луга навозом; это практиковалось и бурятами. Удобренные луга назывались утугами. В Забайкалье русскими и бурятами применялось также ороше­ние лугов. Оросительная система, использовавшаяся для орошения покосов и пашни, существовала и на Алтае.

Сенокошение как промысловое занятие имело значение лишь в селе­ниях у больших трактов. Сено косили косой-литовкой. Косу-горбушу в конце XIX—начале XX в. употребляли сравнительно мало, лишь в неудобных местах (лесах, болотах). Наиболее зажиточные крестьяне применяли косилки. Сено сушили, сгребали граблями, метали в длинные стога — зароды, которые перевозили большей частью уже по зимнему пути, складывая в сарай — сенник. С конца XIX—начала XX в, за­рождается травосеяние, особенно в районе развития молочного животно­водства и маслоделия.

Особенностью сибирского животноводства является широкое распро­странение пастьбы без пастуха. В некоторых местах лошади паслись табунами, круглый год находясь на подножном корму (зимой раскапывая его из-под снега). Это косячное или табунное содержание лошадей обхо­дилось большей частью без присмотра; так же содержались коровы и овцы на поскотине.

Чтобы уберечь посевы от потравы, крестьянам приходилось ставить деревянные изгороди из жердей (поскотины) иногда на десятки километ­ров. Обычно огораживали селение с прилегающими к нему местами выгона. Въезд и выезд в селение шел через ворота поскотины, которые каждый проезжающий был обязан закрывать за собой. Иногда ворота поскотины устраивались так, что при проезде через них они закрывались автомати­чески. Городьба поскотины проводилась по раскладке между жителями селения. Протяженность звена изгороди, которое должен был загородить отдельный хозяин, измерялась в саженях, количество последних обычно определялось количеством голов скота, имеющихся у отдельного хозяина. Существовали и уравнительные виды раскладки городьбы, например на каждое хозяйство, независимо от количества имеющегося у него скота, исчислялись подушные; за них особенно ратовали богачи. Пастуха нани­мали только на осень для пастьбы на пашне или на время отгона. Отгонный скот — овцы, нерабочие лошади, быки — угонялись каждое лето с пасту­хами; хозяева наведывались к скоту лишь несколько раз в лето. Существо­вал и обычный для России наем пастуха на весь сезон с ежедневной пасть­бой скота в поле. Пастуху платили все хозяева в зависимости от количе­ства скота; кормили пастуха по очереди, иногда давали прирядок — са­поги, рубаху, шубу (которые по окончании пастьбы отбирались).

Правовое положение пастуха значительно отличалось от положения пастуха в центральных губерниях, где ответственность пастуха за скот была гораздо больше. По обычному праву в Сибири пастух не отвечал за животных, зарезанных хищником, а также за потраву кладей хлеба, полом городьбы поскотины и пр.: за это отвечал хозяин, плохо огородив­ший хлеб или свое звено в ограде поскотины.

Свиноводство до прихода русских не было известно многим народам, хотя основным занятием их и было скотоводство (буряты, якуты, алтайцы). Разводили свиней лишь некоторые группы населения на Амуре (нанайцы и др.)» заимствовав свиноводство у китайцев. Наибольшее развитие свино­водство получило в XIX—начале XX в. в Тобольской (Курганский уезд) и Томской (Бийский уезд) губерниях. Продукцию свиноводства вывозили в европейскую часть России. Содержались свиньи в крестьян­ском хозяйстве на усадьбе: для них строили небольшие теплые хлевы — «катушки».

Разводили в Сибири и домашнюю птицу — кур, гусей, уток, иногда индеек. Большую роль в развитии этой отрасли хозяйства сыграли ново­селы (менее обеспеченные, чем старожилы), уделявшие ей много забот и внимания. Повидимому, домашнее птицеводство до прихода русских не было известно в Сибири.

У русских сибиряков получили развитие pi такие отрасли животно­водства, которые не типичны или вовсе не известны в европейской части России. Главные різ них — собаководство и мараловодство. Собаководство имело большое значение у русских, занимающихся преимущественно рыболовством (устье Индигирки, Колыма, Анадырь, Камчатка, Охотское побережье и др.). У русско-устьинцев собаку называли даже «скотріной».

В условиях Крайнего Севера собака являлась часто единственным домашним и упряжным животным. Распространены были разно­образные виды срібирских лаек. Количество собак в каждом хо­зяйстве зависело от его зажиточнострі. Средней нартой считалась упряжка из 12 собак. В хозяйстве имелось от I до 2—3 упряжек. Основной корм собак состоял из вяленой и сушеной рыбы. В таежных районах собака являлась верным помоіцнріком охотника в промысле.

Содержание и разведение марала (вид благородного оленя Cervous Canadensis) зародилось в начале XIX в. среди русских на южном Алтае. В дальнейшем оно распространилось в Западных Саянах, в Усинском крае (Тува), Забайкалье. Основной целью разведения маралов являлась добыча пантов — рогов марала, сбывавшихся в Китай, где они употреб- лялрісь в медицине и особенно ценились. Кроме пантов, составлявших экспортный товар, в хозяйстве использовались маральи кожи (выделы­вали замшу, шедшую на пошивку одежды). Мясо марала шло в пищу; из сала приготовляли свечи, кроме того, употребляли сало как лечебное средство — от нарывов: из костного мозга приготовляли мазь для сма­зывания ружейных замков pi т. д.

В начале XIX в. папты дикого марала повсюду добывалр! охотой. Ловля диких маралов производилась ямами и гоньбой марала по насту. Пытаясь приручить маралов, русские сибиряки добились того, что марал превратился в полудомашнее животное, размножавшееся в неволе. Их содержали в «садах» — маральниках (на Алтае) и при дворах — в «клетях» (в Саянах). Маральники представляли обширные (от 1.5 до 120 га) огороженные участки. Крупные маральники нередко принадле­жали кулакам, иногда нескольким хозяевам. При содержании в дворах на каждого марала приходилась меньшая площадь, и маралов приходилось больше подкармливать, чем в маральниках. Такое содержание более приближалось к стойловому. В дворах содержали главным образом самцов, количество которых пополнялось пойманными живьем дикими маралами. Летом производили съемку рогов марала в специальных кры­тых помещениях — съемниках, затем производили варку и сушку пантов. Сбывали панты скупщикам.

Народы Сибири до появления русских знали бортничество, пользо­вались медом диких пчел, но не имели пасек. Возникновение пасечного пчеловодства на Алтае относится к XVIII в. Возникло оно в Устькамен- ногорском уезде у так называемых «поляков» — группы русских старо­обрядцев.

Уже в середине XIX в. пчеловодство занимало одно из видных мест в хозяйстве кержаков. В наиболее богатых кулацких хозяйствах насчи­тывалось до 1000 и больше ульев. Крупнейшим центром пчеловодства был южный Алтай, особенно Бухтарминский край.

Ульи первоначально состояли из колод-долбянок, выдолбленных из ствола дерева, или дуплянок, сделанных из дуплистых деревьев. Со второй половины XIX в. появляются рамочные ульи. Однако в рай­онах наиболее развитого пасечного пчеловодства (Алтае, Минусинском крае, Енисейской губернии и др.) ульи-колоды — лежаки и стояки — составляли значительную часть пасеки. Мед и воск продавали на рын­ках или сбывали местным скупщикам и приезжим купцам. Бухтар­минский горный мед славился превосходными качествами и отправлялся на Ирбитскую, Нижегородскую ярмарки и в другие места.

Освоение Сибири и проникновение туда земледельческих навыков и техники русского народа сыграли большую прогрессивную роль в раз- витии местных сибирских народов. Русские крестьяне оказали влияние на развитие земледелия у многих народов Сибири. Так, на­пример, якуты еще в конце XVIII—начале XIX в. ввели у себя соху, борону, русскую упряжь, приучили рабочий скот к работе на пашне, т. е. сразу перешли к пашенному земледелию, миновав более примитивную стадию мотыжного земледелия. Заимствовали якуты рус­ский жернов, а позднее стали строить мельницы. Под влиянием русских перешла к оседлости и земледелию часть эвенков, живших в Якутской области и Забайкалье. Особенно восприимчивыми к русскому земледелию и оседлости оказались буряты-скот.оводы и звероловы. Они быстро стали расширять запашки. Земледелие бурят некоторых районов (Иркутского и Балаганского уездов) в начале XX в. уже мало чем отличалось от земле­делия русских крестьян. Среди значительной части алтайцев наблю­дался также процесс перехода к оседлости и земледелию. Русские пахот­ные орудия, способы кладки хлеба снопами, молотьба цепом и лошадьми прочно вошли в хозяйственный быт больших групп алтайцев.

Большое положительное значение для хозяйственного быта народов Сибири имело внедрение огородных культур, принесенных впервые русскими, приемы русского животноводства, птицеводства и т. д. В начале XX      в. многие буряты, якуты, алтайцы, хакасы и другие уже сажали картофель, капусту и прочие овощи. Русское стойловое животноводство оказало большое положительное влияние на кочевое примитивное ското­водство Сибири. У всех народов Сибири, занимавшихся скотоводством, также возникло стойловое содержание скота с заготовкой корма на зиму, в связи с чем улучшилась продуктивность скота, более устойчивым стал количественный состав стада. Русские вывели новые породы молочного скота, овец и более сильные породы рабочей лошади. Свиноводство и пти­цеводство также впервые стали проникать в быт местных племен и наро­дов. От русских были восприняты и орудия сенокошения. Распространи­лась сначала коса-горбуша, потом коса-литовка, увеличившие намного производительность труда; сено стали сушить по русскому образцу, складывая его в копны и стога, а не развешивать, свивая в жгуты, на де­ревьях, как это делали, например, алтайцы.

Земледелие и огородничество, как и стойловое животноводство, про­никавшие в быт бывших кочевников-скотоводов, охотников и рыболовов, укрепляли их продовольственную базу и давали кое-где (буряты) товар­ную продукцию, способствуя развитию капиталистических отношений.