Быт русских крестьян в Сибири |
Этнография - Народы Сибири |
Быт русских крестьян в Сибири Подавляющее большинство русского населения Сибири составляло крестьянство, жившее в сельских местностях; городского населения по Данным 1897 г., насчитывалось менее 10%. Преобладающим занятием русских крестьян было земледелие. Быт русского крестьянства имел в Сибири некоторые специфические черты. В нем сказывалось, конечно, и влияние классового различия в крестьянской среде, характерного для послереформенного периода. В дореформенный период крестьянство в Сибири было сравнительно однородным. Несмотря на то, что большая часть сибирского русского крестьянства (за исключением крестьян, приписанных к казенным заводам)' не знала крепостного права, она подвергалась эксплуатации и угнетению со стороны правящих классов в других формах: различные натуральные и денежные подати, повинности и т. д. Крестьяне подвергались также и торгово-ростовщической эксплуатации. С развитием капиталистических отношений в сельском хозяйстве Сибири сибирское крестьянство дифференцировалось. Из его среды выделилось, с одной стороны, кулачество, с другой — сельскохозяйственный пролетариат, батрачество. Кулацкая часть крестьянства вела торговое земледелие и скотоводство при помощи наемного батрацкого труда, нередко держала в своих руках ямщину, всю сельскую торговлю, скупая сельскохозяйственную продукцию и продукцию промыслов: пушнину, рыбу, орех и т. д. Так, например, сильная кулацкая прослойка из ссыльных скопцов в селениях Якутской области являлась крупным скупщиком хлеба, который доставлялся на якутский рынок. Среди этих кулаков были владельцы больших мельниц, в крупных хозяйствах которых использовался труд батраков якутов, эвенков и русских. Большую часть сибирского старожильческого крестьянства составляли середняки. Процесс капиталистического расслоения сибирской деревни в свое время привлек внимание В. И. Ленина при написании им знаменитого исследования «Развитие капитализма в России». В. И. Ленин обратил внимание на специфику капиталистического развития в сибирской деревне, отличавшую этот процесс от аналогичного процесса в европейской части России. В. И. Ленин установил, что отношения аренды и сдачи земли, возникшие в процессе развития капиталистических отношений в русской деревне и приводившие к концентрации; земельной собственности у кулацкой верхушки, для сибирской деревни не были характерны. «Дело в том, — указывал В. И. Ленин, — что в Сибири нет именно тех условий, которые создали это правило, нет обязательного и „уравнительного“ надела, нет сложившейся частной собственности на землю. Зажиточный крестьянин не покупает и не арендует земли, а захватывает ее (так было, по крайней мере, до сих пор); сдача-аренда земли носит скорее характер соседских обменов, и потому групповые данные об аренде и сдаче не показывают никакой законосообразности».1 В сибирских условиях не было и того малоземелья, которое являлось бичом для трудящегося крестьянства в европейской части России. В Сибири, напротив, было много земли, но земля эта была целинная, и обработать ее было не так-то просто. Для этого нужно было иметь достаточно тягловой силы и земледельческих орудий. Поэтому данные о капиталистическом расслоении сибирской деревни наиболее ярко выступали в зависимости от обеспечения крестьянина рабочими лошадьми. В. И. Ленин приводит следующие данные о классовом расслоении сибирской деревни (по 4 округам б. Енисейской губернии): «У 39.4% дворов низших групп (безлошадных, с 1 и 2 лошадьми), при 24% населения, лишь 6.2% всей запашки и 7.1% всего скота, тогда как у 36.4% дворов с 5 и более лошадей, при 51.2% населения, — 73% запашки я 74.5% всего скота. Последние группы (5—9, 10 и более лошадей) при 15—36 дес. запашки на 1 двор, прибегают в широких размерах к наемному труду (30—70% хозяйств с наемными рабочими), тогда как три низшие группы, при 0—0.2—3—5 дес. запашки на 1 двор, отпускают рабочих (20—35—59% хозяйств)».2 Здесь ясно выступает, с одной стороны, прямая связь размера запашки с обеспеченностью хозяйства рабочими лошадьми, а с другой стороны, возможность обеспеченного хозяйства применять наемный труд. Чем зажиточное было хозяйство, чем больше у него было лошадей, а в связи с этим и размеры запашки, тем более оно прибегало к использованию наемного труда малообеспеченных крестьян. Следует отметить, что большие резервы рабочей силы для развития зажиточного и кулацкого хозяйства Сибири представляли собой крестьяне- переселенцы из европейской части России. По этому поводу В. И. Ленин заметил: «Весьма интересно наблюдать, что отношения зажиточного сибиряка к поселенцу (а в этих отношениях вряд ли бы и самый ярый народник решился искать пресловутой общинности!) — в сущности совершенно тождественны с отношениями наших зажиточных общинников к их безлошадным и однолошадным „собратам"». Усиление переселенческого движения в Сибири в 1880-х годах обострило капиталистическое расслоение крестьянства. В. И. Ленин писал: «Известно, что переселяются главным образом крестьяне из губерний земледельческих (из промышленных эмиграция совершенно ничтожна) и притом именно из густонаселенных центральных губерний, в которых всего более развиты отработки (задерживающие разложение крестьянства). Это во 1-х. А во 2-х, из районов выселения идет главным образом крестьянство среднего достатка, а на родине остаются главным образом крайние группы крестьянства. Таким образом переселения усиливают разложение крестьянства на местах выхода и переносят элементы разложения на места вселения (батрачество новоселов в Сибири в первый период их новой жизни)». Условия жизни крестьянского населения Сибири, как уже было отмечено, значительно отличались от жизни русских крестьян центральной части России. В Сибири все-таки не проявился с такой силой гнет крепостного права, а в пореформенный период феодально-крепостнические пережитки не были так сильны, как в центральных губерниях. Община здесь не ограничивала деятельность своих членов, не было, особенно первоначально, и того малоземелья и тесноты, как в центре. Способ ведения хозяйства в Сибири также значительно отличался от хозяйствования в центральных губерниях, где до середины XIX в. господствовало трехполье, а со второй половины XIX и до начала XX в. совершался переход к многополью. В Сибири, при больших земельных просторах, применялась залежная система. Земли заимщика (крестьянской семьи — двора) обрабатывались лишь в незначительной части, остальное находилось в залежи. После нескольких сборов урожая землю оставляли в залежи сроком до 15 лет. В конце XIX—начале XX в. с увеличением населения и сокращением свободных земельных площадей преобладающим стало залежно-паровое хозяйство (сроки залежи все более сокращались и доходили до 1 года). Это пестрополье, характерное для Сибири, являлось; переходом к трехполью. Соотношение залежи и пара было очень разнообразно. В южной плодородной части Сибири почву восстанавливали залежью, к северу повышалось значение пара. В лесных местностях применялась также подсечная система (выжигание леса под пашню с периодическим запусканием ее под лес). Тенденция перехода к двуполью и трехполью, особенно на старых пашнях, выражена была повсеместно. Процесс вытеснения залежно-парового хозяйства чисто паровым безнавозным или с навозным удобрением более сильно проявился в направлении с запада на восток. В Восточной Сибири преобладало двуполье и трехполье, причем двуполье здесь местами (на Илиме) господствовало уже в XVII в. Все чаще крестьяне-сибиряки прибегали к удобрению почвы навозом. Устойчивости в севооборотах не было, что, возможно, в значительной степени определялось сильным развитием заимочного землепользования, ибо заимочник-земледелец мало зависел от других односельчан, распоряжаясь в хозяйстве по своему усмотрению. Основными культурами были: пшеница (озимая и яровая), рожь озимая и ярица, овес, ячмень; сеяли также просо, гречиху, горох и др. Развитие посевов пшеницы за счет сокращения ржи отмечалось еще на ранних этапах развития русского земледелия в Сибири (особенно в Западной). В бывших Тобольской и Томской губерниях к началу XX в. пшеница составляла 50% всех посевов зерновых. В Восточной Сибири, при систематическом росте посевов пшеницы, преобладающей культурой все же была рожь. В более северных районах земледелия большое значение имел ячмень. Из технических культур сеяли коноплю, меньше лен, которые шли преимущественно для удовлетворения собственных потребностей; лишь местами коноплю сеяли для продажи. Известно было в Сибири (Минусинский край) разведение свекловицы. Возделывание этой культуры возникло не без влияния переселенцев из южных русских губерний и украинцев. Принесенные с севера или центральных губерний России пахотные орудия в Сибири быстро уступали место орудиям, более приспособленным к местным почвам. Обычная великорусская двухлемешная соха, называемая в Сибири рогамол, роголгоха или рукопашка, косуля и деревянная борона вытесняются другими орудиями: тяжелыми самодельными деревянными плугами, колесухой, бороной с железными зубьями. Коле- суха, или колесянка — переходный тип орудия от сохи к плугу с одним лемехом, с передком, поставленным на колеса. Употреблялись сохи с одним сошником, называемые сабаном. Распространен был в Сибири и настоящий сабан — деревянный плуг, называемый обычно нермяпкой, сходный с урало-поволжским типом плуга-сабана. Уже в XIX в. у зажиточных крестьян появляются фабричные железные плуги, в начале XX в. они распространяются все более, особенно в хлебородных местах Сибири. В соху, косулю впрягали от 2 до 4 лошадей, в тяжелый плуг — от 5 до 8, в зависимости от почвы. Основным рабочим животным являлась лошадь: лишь местами впрягали волов, по украинскому обычаю. Русская запряжка с дугой и оглоблями или в гужи — основной вид запряжки в Сибири, но изредка применялась и украинская упряжка при помощи ярма и дышла. Уборка урожая — жатва хлебов — производилась преимущественно серпом; некоторые культуры (овес, ячмень) обычно косили косою (к которой прикрепляли деревянный «гребень»). Сжатый хлеб складывали для просушки в суслоны по 10 и более снопов. В литературе имеются упоминания о кладке снопов в крестцы.1 Из суслонов через две-три недели снопы хкладывали в клади — скирды, откуда их перевозили к гумну. Молотили цепом и лошадьми, местами молотягой — деревянным валом с вколоченными в него деревянными зубьями (лошадь впрягалась при помощи оглобель), либо молотилкой с одноконным или двуконным приводом. Веяли лопатой. Во второй половине XIX в. у наиболее богатых крестьян появились машины: веялки, молотилки, жатки косилки, которые стали распространяться особенно после постройки железной дороги. Владельцы машин за плату давали пользоваться ими более бедным односельчанам. Молотьба, веяние производились на гумне, обнесенном изгородью, иногда это был навес, так называемая «клуня». Снопы предварительно подсушивали в овине. С введением машин молотили зерно большей частью без подсушки. На Дальнем Востоке зерно подсушивали в русских печах уже обмолоченным. Хлебосушилыш в Сибири представляли обычные русские срубныб овины с печыо — каменкой; есть указания, что такие овины были ямными (Иркутская губерния). Располагался овин у гумна. Были и риги. Существовали и такие виды хлебосушилок, как шиши — конические постройки из жердей, располагавшиеся над ямой, где разводили костер. Этими простейшими хлебосушильнями, наиболее дешевыми, пользовались беднейшие крестьяне.1 При ночной молотьбе для освещения ставили очаги — небольшие деревянные срубы, набитые землей, на которой жгли дрова или смолу. В Сибири получило развитие мукомольное дело. Для размола зерна повсюду имелись мельницы (ветряные, водяные). Во второй половине XIX в. появляются паровые вальцевые мельницы, принадлежавшие сельским кулакам, крупным промышленникам. Для обдирания крупы существовали толчеи. В небольшом количестве крупу драли дома, при помощи ступы и песта. Ручной жернов для размола муки употреблялся редко лишь для мелких домашних нужд. Огородничество составляло особую отрасль земледелия. В огородах разводили огурцы, морковь, лук, редьку, репу, свеклу, капусту и брюкву («калегу»). Картофель распространяется в Сибири с 1840-х годов. Первоначально его сажали в огородах, позже, особенно под влиянием новоселов, его начинают сажать и в поле. До настоящего времени в Сибири помнят старинное название картофеля «яблочко», «яблочка». Для выращивания огурцов и других овощей применялись парники. На Крайнем Севере кое-где также выращивали картофель, репу, лук. Со второй половины XIX в., особенно под влиянием переселенцев из южных губерний России и украинцев, развивается бахчеводство — выращивались дыни, арбузы (в южных областях Западной Сибири, в Минусинском крае, южных областях Дальнего Востока). На огородах разводили табак (махорку, бакун) для собственного потребления и лишь местами — на продажу. Значительные посевы табака были в южных уездах Енисейской губернии и на западе Сибири (здесь русские казачки прославились как хорошие табаководки). Огородничество и бахчеводство имели повсеместно подсобное значение в хозяйстве и промысловое вблизи городов, промышленных центров, золотопромышленных районов. Так, например, около городов Омска и Петропавловска (Западная Сибирь) были целые селения, занимавшиеся только огородничеством, бахчеводством и табаководством. Арбузы и дыни, а также табак вывозились далеко за пределы Западной Сибири. Пригородные селения Якутской области доставляли на рынок Якутска, помимо пшеницы, также овощи, арбузы и другие продукты бахчевого хозяйства.2 Садоводство было развито в южных уездах б. Тобольской губернии (яблони, вишни). Опыты садоводства производились в Минусинском крае (китайские яблочки, груши), под Красноярском. На Дальнем Востоке имелись попытки выращивания вишни и других садовых культур. Лучше всего удавалось разведение садовых ягодных растений: малины, смородины, крыжовника, клубники, земляники. Садоводством, как и бахчеводством, занимались большей частью новоселы. Животноводство у земледельцев Сибири составляло необходимую, важную, но подсобную отрасль хозяйства; лишь в районах, где земледелие было ограничено климатическими условиями, животноводство имело ведущее значение в хозяйственной жизни. Техника и способы скотоводства были экстенсивными. Уход за скотом был поставлен гораздо хуже, чем в центральных губерниях. Количество рабочего и молочного скота было неодинаковым у различных групп в деревне. Разница в обеспеченности скотом наблюдалась и среди старожилов, но особенно резко она проявлялась между старожильческим зажиточным крестьянством и новоселами. В селениях всегда были безлошадные и бескоровные хозяйства, большей частью у новоселов, которые иногда составляли 25% всех хозяйств. Были селения, в которых вовсе не было рогатого скота, а иногда и лошадей и большинство жителей батрачили в больших старожильческих хозяйствах. Коневодство издавна было развито в Сибири. Лошадь являлась основной тягловой силой в сельском хозяйстве и имела большое транспортное значение. Волы, как указано выше, употреблялись сравнительно редко. В некоторых местах (в Забайкалье) с конца XIX в. начинают использовать в качестве рабочей силы верблюда.3 Русское коневодство сыграло значительную роль в деле улучшения местных пород лошадей. Путем организации коннозаводского дела, метизации с привезенными из европейской части животными (битюга, рысака и др.) создавались улучшенные местные породы. Заслуженной славой пользуется «томская» сильная рабочая лошадь; в ряде других мест Западной и Восточной Сибири разводили улучшенные породы транспортных лошадей. Хорошими качествами обладали разнообразные местные породы степных, верховых лошадей: «минусинка», «алтайка», в наиболее южных районах Сибири — «монголка», на западе — «киргизская», на востоке — «забайкальская» (отличавшаяся быстроходностью). На Оби была создана особая разновидность «минусинки» — «нарымка», хотя и более мелкая, но не уступающая по силе и выносливости «минусинке». Все эти породы отличались выносливостью, приспособленностью к природным условиям Сибири. Сибирские коровы известны большой выносливостью и неприхотливостью, но в большинстве своем были малопродуктивны. Местные породы коров, например «маньчжурская», на Дальнем Востоке использовалась маньчжурами только на мясо, и лишь русские крестьяне стали доить их. Многие малопродуктивные местные породы скота были улучшены скрещиванием с различными ввозными породами: ярославской, холмогорской, голландской, симментальской и др. Хорошие результаты давала метизация местных пород с украинским скотом, пригнанным переселенцами из Полтавской и Харьковской губерний. Молочное направление животноводства развивалось особенно на западе Сибири, на востоке же преобладало мясное направление. Маслоделие на западе Сибири находилось в руках частных предпринимателей, применявших технические усовершенствования для приготовления масла— сепаратор и др., и имело товарное значение. В крестьянских хозяйствах масло сбивали преимущественно при помощи самодельных деревянных маслобоек. Разведение мелкого рогатого скота везде составляло второстепенную отрасль животноводства. Лишь в немногих степных местах овцеводство приобретает большее значение, чем разведение крупного рогатого скота. Разводили главным образом овец монгольской, киргизской и русской пород. Последняя по качеству шерсти значительно превышала местные породы, и поэтому буряты — древние скотоводы — улучшали продуктивность своих овец путем скрещивания монгольской породы с русской. Зимой скот содержался в стойлах: теплые хлевы устраивались обычно только для овец и телят. С апреля (с Егорьева дня) и до октября (до снега) скот выпускался на подножный корм. Из 7 месяцев пастбищного кормления 2—242 месяца пастбищами служили утуги, луга, пары, после уборки хлеба — жниво. Остальное же время скот пасся на выгоне — поскотине, менее богатой кормом. Улучшали пастбища сибирские крестьяне тем, что удобряли луга навозом; это практиковалось и бурятами. Удобренные луга назывались утугами. В Забайкалье русскими и бурятами применялось также орошение лугов. Оросительная система, использовавшаяся для орошения покосов и пашни, существовала и на Алтае. Сенокошение как промысловое занятие имело значение лишь в селениях у больших трактов. Сено косили косой-литовкой. Косу-горбушу в конце XIX—начале XX в. употребляли сравнительно мало, лишь в неудобных местах (лесах, болотах). Наиболее зажиточные крестьяне применяли косилки. Сено сушили, сгребали граблями, метали в длинные стога — зароды, которые перевозили большей частью уже по зимнему пути, складывая в сарай — сенник. С конца XIX—начала XX в, зарождается травосеяние, особенно в районе развития молочного животноводства и маслоделия. Особенностью сибирского животноводства является широкое распространение пастьбы без пастуха. В некоторых местах лошади паслись табунами, круглый год находясь на подножном корму (зимой раскапывая его из-под снега). Это косячное или табунное содержание лошадей обходилось большей частью без присмотра; так же содержались коровы и овцы на поскотине. Чтобы уберечь посевы от потравы, крестьянам приходилось ставить деревянные изгороди из жердей (поскотины) иногда на десятки километров. Обычно огораживали селение с прилегающими к нему местами выгона. Въезд и выезд в селение шел через ворота поскотины, которые каждый проезжающий был обязан закрывать за собой. Иногда ворота поскотины устраивались так, что при проезде через них они закрывались автоматически. Городьба поскотины проводилась по раскладке между жителями селения. Протяженность звена изгороди, которое должен был загородить отдельный хозяин, измерялась в саженях, количество последних обычно определялось количеством голов скота, имеющихся у отдельного хозяина. Существовали и уравнительные виды раскладки городьбы, например на каждое хозяйство, независимо от количества имеющегося у него скота, исчислялись подушные; за них особенно ратовали богачи. Пастуха нанимали только на осень для пастьбы на пашне или на время отгона. Отгонный скот — овцы, нерабочие лошади, быки — угонялись каждое лето с пастухами; хозяева наведывались к скоту лишь несколько раз в лето. Существовал и обычный для России наем пастуха на весь сезон с ежедневной пастьбой скота в поле. Пастуху платили все хозяева в зависимости от количества скота; кормили пастуха по очереди, иногда давали прирядок — сапоги, рубаху, шубу (которые по окончании пастьбы отбирались). Правовое положение пастуха значительно отличалось от положения пастуха в центральных губерниях, где ответственность пастуха за скот была гораздо больше. По обычному праву в Сибири пастух не отвечал за животных, зарезанных хищником, а также за потраву кладей хлеба, полом городьбы поскотины и пр.: за это отвечал хозяин, плохо огородивший хлеб или свое звено в ограде поскотины. Свиноводство до прихода русских не было известно многим народам, хотя основным занятием их и было скотоводство (буряты, якуты, алтайцы). Разводили свиней лишь некоторые группы населения на Амуре (нанайцы и др.)» заимствовав свиноводство у китайцев. Наибольшее развитие свиноводство получило в XIX—начале XX в. в Тобольской (Курганский уезд) и Томской (Бийский уезд) губерниях. Продукцию свиноводства вывозили в европейскую часть России. Содержались свиньи в крестьянском хозяйстве на усадьбе: для них строили небольшие теплые хлевы — «катушки». Разводили в Сибири и домашнюю птицу — кур, гусей, уток, иногда индеек. Большую роль в развитии этой отрасли хозяйства сыграли новоселы (менее обеспеченные, чем старожилы), уделявшие ей много забот и внимания. Повидимому, домашнее птицеводство до прихода русских не было известно в Сибири. У русских сибиряков получили развитие pi такие отрасли животноводства, которые не типичны или вовсе не известны в европейской части России. Главные різ них — собаководство и мараловодство. Собаководство имело большое значение у русских, занимающихся преимущественно рыболовством (устье Индигирки, Колыма, Анадырь, Камчатка, Охотское побережье и др.). У русско-устьинцев собаку называли даже «скотріной». В условиях Крайнего Севера собака являлась часто единственным домашним и упряжным животным. Распространены были разнообразные виды срібирских лаек. Количество собак в каждом хозяйстве зависело от его зажиточнострі. Средней нартой считалась упряжка из 12 собак. В хозяйстве имелось от I до 2—3 упряжек. Основной корм собак состоял из вяленой и сушеной рыбы. В таежных районах собака являлась верным помоіцнріком охотника в промысле. Содержание и разведение марала (вид благородного оленя Cervous Canadensis) зародилось в начале XIX в. среди русских на южном Алтае. В дальнейшем оно распространилось в Западных Саянах, в Усинском крае (Тува), Забайкалье. Основной целью разведения маралов являлась добыча пантов — рогов марала, сбывавшихся в Китай, где они употреб- лялрісь в медицине и особенно ценились. Кроме пантов, составлявших экспортный товар, в хозяйстве использовались маральи кожи (выделывали замшу, шедшую на пошивку одежды). Мясо марала шло в пищу; из сала приготовляли свечи, кроме того, употребляли сало как лечебное средство — от нарывов: из костного мозга приготовляли мазь для смазывания ружейных замков pi т. д. В начале XIX в. папты дикого марала повсюду добывалр! охотой. Ловля диких маралов производилась ямами и гоньбой марала по насту. Пытаясь приручить маралов, русские сибиряки добились того, что марал превратился в полудомашнее животное, размножавшееся в неволе. Их содержали в «садах» — маральниках (на Алтае) и при дворах — в «клетях» (в Саянах). Маральники представляли обширные (от 1.5 до 120 га) огороженные участки. Крупные маральники нередко принадлежали кулакам, иногда нескольким хозяевам. При содержании в дворах на каждого марала приходилась меньшая площадь, и маралов приходилось больше подкармливать, чем в маральниках. Такое содержание более приближалось к стойловому. В дворах содержали главным образом самцов, количество которых пополнялось пойманными живьем дикими маралами. Летом производили съемку рогов марала в специальных крытых помещениях — съемниках, затем производили варку и сушку пантов. Сбывали панты скупщикам. Народы Сибири до появления русских знали бортничество, пользовались медом диких пчел, но не имели пасек. Возникновение пасечного пчеловодства на Алтае относится к XVIII в. Возникло оно в Устькамен- ногорском уезде у так называемых «поляков» — группы русских старообрядцев. Уже в середине XIX в. пчеловодство занимало одно из видных мест в хозяйстве кержаков. В наиболее богатых кулацких хозяйствах насчитывалось до 1000 и больше ульев. Крупнейшим центром пчеловодства был южный Алтай, особенно Бухтарминский край. Ульи первоначально состояли из колод-долбянок, выдолбленных из ствола дерева, или дуплянок, сделанных из дуплистых деревьев. Со второй половины XIX в. появляются рамочные ульи. Однако в районах наиболее развитого пасечного пчеловодства (Алтае, Минусинском крае, Енисейской губернии и др.) ульи-колоды — лежаки и стояки — составляли значительную часть пасеки. Мед и воск продавали на рынках или сбывали местным скупщикам и приезжим купцам. Бухтарминский горный мед славился превосходными качествами и отправлялся на Ирбитскую, Нижегородскую ярмарки и в другие места. Освоение Сибири и проникновение туда земледельческих навыков и техники русского народа сыграли большую прогрессивную роль в раз- витии местных сибирских народов. Русские крестьяне оказали влияние на развитие земледелия у многих народов Сибири. Так, например, якуты еще в конце XVIII—начале XIX в. ввели у себя соху, борону, русскую упряжь, приучили рабочий скот к работе на пашне, т. е. сразу перешли к пашенному земледелию, миновав более примитивную стадию мотыжного земледелия. Заимствовали якуты русский жернов, а позднее стали строить мельницы. Под влиянием русских перешла к оседлости и земледелию часть эвенков, живших в Якутской области и Забайкалье. Особенно восприимчивыми к русскому земледелию и оседлости оказались буряты-скот.оводы и звероловы. Они быстро стали расширять запашки. Земледелие бурят некоторых районов (Иркутского и Балаганского уездов) в начале XX в. уже мало чем отличалось от земледелия русских крестьян. Среди значительной части алтайцев наблюдался также процесс перехода к оседлости и земледелию. Русские пахотные орудия, способы кладки хлеба снопами, молотьба цепом и лошадьми прочно вошли в хозяйственный быт больших групп алтайцев. Большое положительное значение для хозяйственного быта народов Сибири имело внедрение огородных культур, принесенных впервые русскими, приемы русского животноводства, птицеводства и т. д. В начале XX в. многие буряты, якуты, алтайцы, хакасы и другие уже сажали картофель, капусту и прочие овощи. Русское стойловое животноводство оказало большое положительное влияние на кочевое примитивное скотоводство Сибири. У всех народов Сибири, занимавшихся скотоводством, также возникло стойловое содержание скота с заготовкой корма на зиму, в связи с чем улучшилась продуктивность скота, более устойчивым стал количественный состав стада. Русские вывели новые породы молочного скота, овец и более сильные породы рабочей лошади. Свиноводство и птицеводство также впервые стали проникать в быт местных племен и народов. От русских были восприняты и орудия сенокошения. Распространилась сначала коса-горбуша, потом коса-литовка, увеличившие намного производительность труда; сено стали сушить по русскому образцу, складывая его в копны и стога, а не развешивать, свивая в жгуты, на деревьях, как это делали, например, алтайцы. Земледелие и огородничество, как и стойловое животноводство, проникавшие в быт бывших кочевников-скотоводов, охотников и рыболовов, укрепляли их продовольственную базу и давали кое-где (буряты) товарную продукцию, способствуя развитию капиталистических отношений. |